Жизнь и театр. Искусство радости. Алексей Кужельный, директор театра "Сузір'я" ("Созвездие")

В программе Созидательное Общество Кужельный Алексей Павлович – театральный режиссер, общественный деятель, народный артист Украины, художественный руководитель театра «Сузирья» (Созвездие)

Театр Сузирья был создан в 1988 году в Киеве. В спектаклях театра участвуют народные и заслуженные артисты, а также театральная молодежь. В репертуаре классические и современные постановки. Театр Сузирья - лауреат многих театральных фестивалей, обладатель многочисленных премий и дипломов. К постановкам спектаклей привлекаются, как довольно известные, так и молодые режиссеры.
 

Вот когда ты не руководишь, тогда хорошо руководится

…прежде всего помогает руководить, - это когда ты не есть руководитель. Вот когда ты не руководишь, тогда хорошо руководится. Это такой чудесный американский есть тест, когда начальник уходит в отпуск и предприятие работает, по крайней мере, не хуже, это свидетельствует о том, что работа налажена. И я очень радуюсь тому, что, ну, у нас много гастрольной деятельности, фестивальной деятельности, но я уезжаю из Киева всегда спокойно, говорю: «Берегите дом».

Мы так относимся к этому театру нашему, как к нашему дому. И я очень радуюсь, когда говорят: «Тут какая-то аура особая, атмосфера.» И очень расстраиваюсь, когда спрашиваю: «Какой вы видели у нас спектакль?»  - Спектакль не помню, но так было все красиво!

Но в этом тоже есть большая радость, когда люди не разделяют впечатления, не разделяют любовь, не разделяют удовольствие, а имеют о нем какое-то общее впечатление, общее состояние. Для нас это очень важно. Мы вначале даже писали на билетах о том, что «вам будет удобно в вечернем наряде в нашем театре». Нам очень хотелось этого, потому что дом этот аристократический, и искусство театра – это тоже искусство аристократическое. Другое дело, что аристократия теперь в нашем понимании, - это не статусное, не финансовое состояние, а это вот состояние, в котором человек считает культуру, искусство, искусство театра необходимыми составляющими своей жизни, - вот это и есть аристократы, и вот этим аристократам должно быть приятно, уютно в этом театре, чтобы они чувствовали себя вот аристократами. А это важно чувствовать через времена. Знаете, не на вечер, когда ты билет купил или шляпу надел, а вот чувствовать это и в далеком прошлом, и в далеком будущем, просто понимание этой беспрерывности жизни, ценности ее культурной тоже вне всяких времен. И для нас очень важно, чтобы зритель, ну, во-первых, пришел во второй раз, чтобы это не было экскурсией. И, конечно, очень хочется, когда есть вот такой, знаете, добрый слух, понимаете? Вот это честная реклама. Вот это действительно то, вот через что мы и друзей обретаем, правда же? Вот  так, по-честному чтобы люди приходили в театр не на какие-то громкие заявления и даже громкие имена, хотя вы знаете, что за историю нашего театра и, я бы сказал, Ступка, Кадочникова, Кадырова, Ружковский, Назарова, Недожковская… Я вам всех не перечислю, у нас за 30 лет 160 народных заслуженных артистов, не говоря о молодых ребятах, вот, раскрученных, как говорится. Сегодня Роговцева играет спектакль. о, понимаете… Кто-то делает акцент «приходи на Роговцеву», а мы говорим «Приходите в Сузир’я», понимаете, и очень рады, что приходят в театр, и встречаются здесь с талантливыми артистами.

Вся жизнь – игра

Вы знаете, вся жизнь – игра. Вот мы балуемся всю жизнь. Это знаете, что такое? Это, чтобы сыр резать.

Поэтому баловаться надо, радоваться. Вот воздух очищаем, и так далее.Я очень ценю, когда люди относятся к жизни, как к высокому, верховному, возможно, дару, ценят этот дар, и, в то же время понимаю, что, в общем-то, относиться к нему нужно бережно и в то же время игрово, понимаете?

Сегодня много есть очень проблем в нашей жизни, которые провоцируют выявление не самых лучших качеств человека. Ну в человеке всякие качества есть, правда же? И какие-то времена что-то выдвигают куда-то на первый план, на второй план, на третий план, и так далее. Меня очень волнует вот сейчас…короче, в мировом масштабе, потому что на мировой повестке дня театр – это один из первых пунктов, понимаете, осмысление происходящего.

Вот, например, мы говорим о национальной культуре, о нации, и так далее, и так далее. Я очень этого боюсь. Да я сам не могу сказать, кто я по национальности. Во мне столько кровей намешано, знаете. Но я четко понимаю, что сейчас идет процесс формирования новой нации, нации не по составу крови, а нации по уровню интеллекта, по уровню культуры, толерантности и так далее. И этот процесс формирования этой нации очень волнует театр. Театр очень волнует история о том, а понимаем ли мы, что все мы живем в одном доме, что всё человечество – одна семья? И украинские философы, ученые об этом много, Вернадский, Олесь Бердник, может быть, чуть ли не первыми об этом заговорили, хотя я думаю, что этот разговор извечный для человечества. Но сегодня он имеет определенные аспекты и об этом надо печься сегодня в театре, понимаете: вот что это за нация, а что это за родина сегодня, если мы будем понимать, что это весь мир – это вообще другое отношение.

Меня очень волнует экологическое существование. От этих разовых кулёчков, которые неистребимы, до страха кому-то испортить настроение.

У нас был 2 дня назад эпизод: пришел молодой человек с девушкой, он в шортах. Ну мы в шортах не пускаем в театр, такая у нас традиция. Он говорит: «Я спросил у продавца билетов, можно ли будет мне в таком виде пойти в театр?», тот сказал: «Да, пожалуйста». Ну, ему важно было продать билет. И они очень расстроились. Я говорю: «Знаете, вы не переживайте. Спуститесь в костюмерную и выберите себе брюки». Парень надел брюки, честно сдал после спектакля, вернул. Мне кажется, что в этой подробности есть уважение и к театру, и к человеку.

Не испортить настроение, это очень важно. Потому что как ни странно, в театр приходят люди, у нас домашний театр, места не нумерованные. Бывает так, что нет двух мест рядом, а люди пришли вместе. Казалось бы, Боже мой, вы же не будете разговаривать, вы же не будете обниматься, вы же будете спектакль смотреть. Но вот эта совместность восприятия очень важна. И поэтому в театре происходит вот эта координация сосуществования, точка координации течения жизни, когда люди координируют себя с теми проблемами, хотите, - художественными образами, хотите, уровнем культуры, с модой, - с чем угодно, тем, что демонстрирует театр. И это происходит на самом тонком уровне общения, когда просто сидящие друг с другом люди не словами, а чем-то непонятным, друг с другом координируют свое понимание этого мероприятия. И я вам скажу, что если какую-нибудь пару я трижды замечаю на разных спектаклях, то я им говорю: «Скоро придете делать фотосессию свадебную». Потому что в этом контакте, это глубина взаимопонимания, не декларативная, не в лозунгах и так далее.

И, конечно, вот этот тонкий контакт очень нам в театре важен, мы о нем очень печемся. Может быть, поэтому люди приходят, что-нибудь большее чувствуя, понимаете. Если есть гнездышко, в котором можно содержательно молчать, в котором можно сказать словами, то это хорошо.

«Развлекая, поучай»

Вы знаете, я очень боюсь, когда говорят, что искусство должно воспитывать, театр должен изменять и прочее, прочее. «Развлекая, поучай», - говорили древние. Но развлекать – это не означает «щекотать», скажем так. Я сказал вам «понимание жизни, как игры», как звонком, который зовут тебя к действию, образу и так далее. Ведь сегодня мир театрализовался. Это (не разобрал слово) в начале прошлого века говорила о всеобщей театрализации. А сегодня все случилось.

Мы сегодня одеваемся каждый день, думаем, к чему бы это, и так далее, и так далее. Это не когда было одно платье, семь сестер по очереди носили, - так было в семье моей мамы. Развлекая, привлекая, игрово относиться к жизни.

Понимать ее в том смысле, что она выставляет какие-то барьеры, надеясь, что ты их будешь преодолевать, что это провокация твоих талантов, твоих возможностей. Я вот такое хотел бы ощущать, понимать, встречать понимание такого отношения к жизни. Некоторых история испытывает, проверяет, а у меня наоборот: оказывают почтением проверить. Потому что предполагают во мне возможности, способности выживать. Ну и украинский народ имеет много рецептов этого дела: «Лыхом об землю», все просто очень. И эти вещи дороги для нас, конечно, в театре должно быть интересно. Конечно, театр должен включаться в эту игру, зритель должен включаться в эту игру.

В детских спектаклях очень просто, простые реакции, простые ответы и так далее. Другие взрослые люди приходят в театр (молчит), понимаете. Многие даже боятся, поймут ли они. Потому что очень сильно меняется мера условности театральная: если раньше нужно было набирать, звоня по телефону, все цифры, то сегодня вообще «Алё», и все, что там у него в руке, понятное дело. А тогда нужна была (непонятно).«Давай выпьем? – Давай.» (Делает жест опрокидывания бокала). Ничего не надо, понимаете. Это простые, бытовые вещи, которые заменены какими-то жестами, знаками, но театр очень много сегодня подает зашифрованной информации, привлекая зрителей к её осмыслению. Вот это важно, и, когда человек пришел…Особенно мужчины, понимаете, их вообще женщины приводят в театр, я так понимаю. И женщины – добрая половина зрительской аудитории во всех театрах, и в нашем тоже. Но когда ты видишь, что он вышел, ощутив достоинство своего знания, своего понимания, уровня своей культуры, им было интересно…ну это очень здорово.

Смотреть на мир открытым глазом

Я думаю, что если каждый человек будет на мир смотреть открытым глазом и присматриваться к тонкостям, которые происходят в этой жизни, и будет честен в этой оценке, - многое изменится в нашей жизни.

Мы, мне кажется, сегодня больше ценим желание удержаться на велосипеде и крутить педали, чем понимание, куда мы едем. Вот это очень интересная история.

Вы знаете… А что не глобально сегодня? Сегодня все в жизни глобально. Вот чудесная история с интернетом. Но это же испытание. Сколько было философов, фантастов, предвидели подводные лодки, корабли, все, что угодно. Интернет никто не предописал. И это сегодня испытание на ответственность каждого человека. Знание абсолютно открыто. А ведь сколько времени…Александр Македонский говорил своему учителю: «Не мечи бисер перед свиньями». Сколько церковь закрывала знания, правда же? И так далее, и так далее. Сколько все старались, чтобы знание было менее доступным. Потому что оно может оказаться в руках идиота очень опасным. И сегодня интернет открывает знания. А есть ли ответственность потребления этого знания? Ну и глобальная проблема: кнопочка у каждого. То есть мир стал глобальным, понимаете.

Всё очень близко. И я считаю, что это действительно, со всеми возможными предсказаниями этап, который решает судьбу человечества. Когда есть персональная ответственность каждого родившегося на Земле за всю Землю. Вот это вопрос. И поэтому, кончено, хочется не достучаться, не ошеломить, а найти единый слух, скоординированность со зрителем. Это очень важная история. Мне кажется, что сегодня искусство думающее, оно обращено именно к этой проблеме: как в каждом человеке воспитать ответственность за человечество, ответственность перед детьми, а не вообще поколениями.

- В 2040 году, там, не будет хватать воды. - А, я не доживу.

Понимаете, вот эта история.

Ответственность перед непрерывностью жизни человеческой

Ответственность перед непрерывностью жизни человеческой. Это другой уровень мышления, и он должен быть сегодня. И неслучайно все институты меняются в нашей жизни. Посмотрите, как меняется институт семьи. Сегодня мировая проблема. Государство, как тот механизм, который на сегодняшний день отработан, не обеспечивает проблем людей ни в одной стране, это же не только наша проблема. Это проблема глобальная, потому что каждый будет государством, от каждого может многое зависеть.

Поэтому, может быть, я, слишком настойчиво, но утверждаю, что маленькие театры сегодня двигают театр как таковой, что моноспектакли – это уже фантастическое испытание для каждого артиста. Но это уже когда зритель один на один и он себя координирует, сопоставляет, личность проверяет личность. Вот сообщение этих личностей – это, мне кажется, сегодня очень важный вопрос для искусства, и особенно для искусства театра, потому что в трехмерном пространстве каждый вечер возникает четвертое измерение, когда мы заваливаемся, проникаем, оказываемся в чужой жизни, в других временах, и мы преодолеваем вот эту трехмерность. Я думаю, что, в общем, это задача не только искусства, науки и всего, что происходит с человечеством.

Но вот этот вопрос ответственности, персоны, - он особо важен для искусства театра. Я говорю, что каждое следующее поколение лучше предыдущего. Иначе Господь был бы «нэвправным», правда? Так что я думаю, что всякие последующие времена лучше предыдущих. Да, конечно, хочется сравнивать с чем-то очень высоким, лучшим, и так далее. Но есть вопрос предлагаемых обстоятельств, и эти обстоятельства все время меняются, и все сложнее в этих предлагаемых обстоятельствах оставаться человеком. Хотя, кажется: человек все время делает так, чтобы было легче оставаться человеком. «Вот, дрались за еду, ну ешьте, сколько хотите!» Оказывается, это не меняет сути человеческой. «Вот нечего носить, будем по очереди.» Да нет, каждый день одевайте что-то другое, никаких проблем. И уже некуда складывать. И опять это не делает человеком, вот эти предлагаемые обстоятельства. Мы все время стремимся сделать такими их, чтобы мы лучше выглядели, чувствовали себя, а оказывается, что это опять наше испытание. Значит вопрос этой вот игры жизненной: пока ты готов подпрыгивать, до той поры тебе будут выставлять планки. А эта готовность подпрыгивать, не кажется, рождается из этого понимания жизни как игры и ответственности перед жизнью, перед каждым твоим поступком. Хотя кажется, надо играть, но ответственность этой игры достаточно высока.

Человечество становится лучше

Думаю, что человечество становится лучше, хотя бы потому, что смелее говорит о том, в чем оно хуже, и в этом тоже есть радость. Есть много людей, которые пишут пьесы: иногда это графомания, иногда это бывает очень интересно. Вот они их приносят в какие-то театры. Во многих театрах им говорят: «Вы идите в Сузiр’я, там прочитают, есть сумасшедшие, которые все читают». Я очень боюсь непрочитанного. Вот люди, которые написали, их никто не прочитал, знаете? Это на всю жизнь может быть комплексом .Но они же Творцы, они же себя посвятили, потратили себя на это всё. И я обязательно  читаю, поэтому у меня есть дурная репутация, мне приносят, я читаю.99% - это…только чтобы поговорить с человеком и сказать ему: «Конечно, это очень интересно, это талантливо (даже может быть), но пока не знаю, как это сделать, тут немножко устарело, а тут ещё что-то, ну и вдохновить на следующее «хай люди  бавляться».

То же самое касается и артистов, и режиссеров: у нас репутация распахнутых дверей. Ты хочешь работать – приходи, всё, никаких проблем нет. Мы ничем не поможем, но мы не откажем ни в чем. Всё, что есть – твоё, пожалуйста. Вот, приходи, здесь есть помещение, здесь работаешь, тебе нужен стол, стул – пожалуйста…это такой вопрос. Я не могу вам сказать, что стоит очередь при всем при том, потому что кто-то видит себя в другом театре, с другими артистами…Но очень много приходит молодых людей, которые пробуют себя, потом ставят и становятся…

Смотрите, Андрей Приходько, который в театре Франка, один из первых спектаклей поставил у нас. Богдан Струтинский, главный режиссер театра Оперетта, один из первых спектаклей сыграл у нас. Остап Ступка первую свою профессиональную роль сыграл у нас, и ещё очень много людей, которые сделали…Игорь Славинский кучу поставил спектаклей, прекрасный режиссер. Но был артистом, первую режиссерскую работу сделал у нас и так далее.

Есть эти чудесные совпадения, что-то чудесное есть в этом мире и мы радуемся. Если это случается – вот, хорошо. Соединилось, магнитики, - раз, и получилось. Конечно, мы открыты, это самое главное. Многие хотят, многие заявляют, но не всем удается дойти до результата. При этом есть постоянно какие-то симпатии, взаимное притяжение.

Есть спектакли, которые у нас играются…Мы недавно сняли с репертуара спектакль, который шел у нас десять лет. Представляете, десять лет шел спектакль. Все равно он немножко устарел уже. Театр маленький, город большой и, в принципе, можно на одном спектакле было бы работать. Но очень важно, чтобы «Сузiр’я» зрителей всё время росло, расширялось. Это очень важно. И то, что вы говорите, что мы имеем репутацию в городе, - это большая радость, потому что мы не имеем рекламы в городе.

Мы должны быть перед господом честны…

Я очень ценю ответственность. Если человек ответственно относится, если человек что-то пообещал и сделал, который, если берется делать, то делает это так, чтобы было хорошо…Потому что надо понимать, что мы должны быть перед господом честны…по крайней мере, перед Господом. Если ты делаешь что-то, вкладывайся в это, делай хорошо. Я это понимаю, как чувство ответственности.

А человек должен быть красивым, больше ничего. «В человеке всё должно быть прекрасно», - говорил Чехов. И надо к этому стремиться. Другое дело, что кто-то это видит, так сказать, в крупных формах, кто-то в подтянутых, кому-то идет полнота, кому-то худоба, но главное, чтобы он был готов страдать, отжимаясь от пола или отказывая себе в чем-то ради своего понимания красоты. Много же рождается чудесных, красивых людей… Или огромное количество людей в молодости ах-ах, а к концу жизни какие-то сморчки скрюченные, правильно? А когда ты красив всю жизнь, то, наверное, ты что-то ради этого делал. И человек должен быть просто красив, больше ничего, потому что в глазах и в цвете лица и в линии волос есть всё: и предательство, и любовь, и страсть, и всё, что угодно. Это всё на нас написано, и всё это в нас есть и кто хочет, это прочитает легко, и не по руке, и не по подошве, - по чему угодно, не всё можно запудрить.

Да, я верующий человек, а эта икона, братская Божия Матерь, в самые первые дни чудесным образом оказалась у нас в театре. Пришел человек, сказал: я бы тут хотел сделать выставку своих картин, в том числе, икон, я и иконы пишу. Вы знаете, писать иконы – это надо готовиться к этому и физически, и морально, и прочее, потому что это тоже всё видно сразу на картине. И он произвел такое хорошее впечатление. Мы сказали, всё, чудесная выставка, он далее что-то будет показывать, и так далее. Он говорит: «Вы помните, что она – покровительница артистов». Я ничего об этом не знал. Сказал: «Хорошо, спасибо». И я её все эти годы берегу над головой.

Маленькая иконка – это Агапит Печерский, исцелитель. Подарил мне народный артист Украины Олег Замятин, он у нас начинал ещё артистом без званий. Вы знаете, в театре огромное количество вещей, которые непонятным образом сюда попадают и складываются в театр. Я был на выставке мебели, мне безумно понравилось там. Пуфик этот, который у меня стоит, и тумбочка, на которой стоит скульптура. Я сказал этому парню,  что это прекрасная работа, спросил, сколько стоит. Когда он сказал, сколько это стоит, я ответил: «Спасибо, это чудесная вещь, но это не для театра». Он сказал: «Вы в театре работаете? А я вам подарю.»

А там стоит скульптура, которая у нас 30 лет на хранении из музея, это божья Матерь, которая в фондах называется «Крестьянка, кормящая своего ребенка». Потому что этот сюжет в советское время надо было как-нибудь обозвать для того, чтобы принять в фонды. То есть эти вещи не случайны, которые приходят в театр.

Если попытаться коротко сформулировать: «А что меняется?», скажем, в фестивальном театральном движении, то если лет 20, 10, 15 назад, в недалеком прошлом, все эти фестивали, и не только театральные, а вообще всякие (фестиваль – встреча по-простому).Вот встречи искусств, они демонстрировали разности, в чем мы разные, и каждый эту свою разность пытался сделать ярче, показать её как можно выпуклее.

А сейчас все ищут, в чем мы – общее, что у нас общего, в чем мы родные. И черный лак, он и в Петриковской живописи, и во Вьетнамской живописи с яичной скорлупой. И эти музыкальные мотивы…

Искать общее...

Нам надо, кажется, сегодня, те знаки глубинности нашей культуры поднять на какой-то наднациональный уровень, надо с человечеством координироваться, с человечеством соединяться, искать общее. И это не меньшая радость, чем радость отличия, когда мы находим вдруг радость того, что нас роднит, объединяет, и это происходит через века.

Я был в Цюрихе на фестивале, у них был интересный очень проект: фотографии разных поколений, сколько сохранилось (у нас, конечно, меньше, у них там до пятого коленка какие-то рисунки, фотографии, какие-то зримые факты лиц), а тут молоденький мальчик или девочка из этой семьи. И просто рассказывает о своей семье, и говорит: «Вот бабушка, прабабушка, прапрапрабабушка, прапрапрадедушка, кого-то звали так, кого-то так…»И ты начинаешь смотреть на эти рисуночки, смотреть на то, что этот молодой человек говорит. И это потрясение, потому что мы привыкли: похож на папу, нет, похож на маму, похожу на бабушку…А оказывается, и на прабабушку похож, и на прапрабабушку похож! И какие-то черты, которые могут быть неуловимыми в разговоре, в мимике,  вдруг оказывается, что это передается через века! И вы радуетесь: семья! Вот такая же история с семьёй мира.

Я думаю, что, прежде всего, делает людей людьми самоуважение. Научись любить себя, будешь любить других. Высокое самоуважение, оно как раз и порождает уважение к другим людям. И вы знаете, что в Ветхом Завете «око за око», а уже в Новом Завете «относись к другому так же, как ты хотел бы, чтобы относились к тебе». Вот разница немножко тоже во временах. Эта история очень простая, а нужен всем, как я говорю «Всем миру и добра». Понимание мира от микроскопических проявлений до сегодня уже не земных, а межпланетных, вселенских пониманий, и добра.

Спешите делать добро! И всё получится.